Только что наткнулся в Сети: смотри сюда  

 

Мне уже много лет. Все эти «много лет» я прожил здесь, в Приднестровье. На кладбищах Карманово, Суклеи, Тирасполя лежат мои дедушки, бабушки, папа (мама, дай ей Бог многих лет жизни, еще жива), друзья. Здесь родились и живут мои дети, внуки и даже одна (пока) правнучка.

 

Я люблю этот крошечный клочок земли под названием Приднестровье и пытаюсь в меру своих хилых сил привить и пояснить эту любовь, гордость за эту землю другим: детям, внукам, ученикам, зрителям своих выставок, читателям своих книг.

 

И ничего гаже, бездарнее, тошнотворнее этого я еще не видел. Попробую обосновать.

–   Наименее значимое – внешний вид наших «военных музыкантов»: нестриженные, с фуражками, повисшими на ушах, в форме разного цвета... Гуляйполе какое-то.

–   Голоса «солистов» – дребезжащее мяукание, особенно жалкое на фоне голоса 80-летнего, пусть он меня простит, старика Кобзона.

–   Информагентство «Вести ПМР» от 20 марта 2015 года: «Глава профильного ведомства Мария Кырмыз поддержала идею создания Союза композиторов Приднестровья». То есть еще два года назад в стране было столько композиторов, что встала во весь рост проблема объединения их в творческий Союз! И что? При наличии такого обилия композиторов нельзя было придумать ничего лучшего, чем спионерить музыку Александры Пахмутовой, написанную почти 60 лет назад?

А Пахмутова-то, дай ей Бог здоровья, знает, для каких целей используют ее музыку? Одобряет? Или всё это типа КВН, капустника, шутейно всё?

–   В Приднестровье есть, кто не в курсе, буквально Союз писателей. Еще шесть лет назад в его состав входило под сотню членов, теперь, думается, их меньше не стало. Подавляющее большинство приднестровских литераторов – поэты. И вот какие зубодробительные рифмы мы имеем не выходе: «месте – крепость», «лихие – не сломились», «молдаванин – друзьями». Пушкин на пару с Тютчевым в гробах вертятся, как пропеллеры.

А эти нетленные строки: «Тирасполь, Кицканы, Бендеры, Рыбница и Дубоссары, Чобручи и Слободзея...» Одно плохо: коротЕнький списочек получился, несолидный. Надо бы, мурлыча под нос музыку Пахмутовой, добавить: «...Чобручи и Слободзея, Каменка, Спея, Бычок, Глинооооое, Тея, Токмазея, Маяк, Карагаш, Дойбаны, Гараба, Катериновка и Мокряки». Так, по-моему, лучше будет.

–   Операторская работа... Один только план прохода по мосту нестриженного махновца с аксельбантами чего стоит: ни человека, ни собачонки, ни вороны. Так должен выглядеть город после применения нейтронной бомбы: дома, мосты стоят целёхоньки, а живность вся загнулась в страшных мучениях. Виды ночного города: мрак, темень непроглядная, горят несколько тусклых фонарей да ёлка кислотного цвета.. День –серость, тоска...

–   И раньше не был фанатом Иосифа Кобзона, а после его участия в этом перформансе...

–   Но самое противное – использование в этом позорище детей. Ведь это меня, взрослого дядьку, может просто стошнить, а они ж еще маленькие, без прививок, без иммунитета. Они могут и усвоить этот продукт, им может показаться, что ЭТО поэзия, что ЭТО песня, что ЭТО патриотизм.  

 

Что ж вы, волки позорные, творите?!

А. Паламарь, фотограф.

 

P.S. Так совпало, что через день увидел это: Кишинев, вокзал. Просто сравните.

Понимаю: «разный формат», то-сё. Но почему-то от одного «формата» распирает гордость за своих, практически, земляков, а от другого хочется закопаться куда-нибудь поглубже из-за едкого стыда. 

 

P.P.S. Ой, мамочки! Только сейчас заметил: а что это на груди у этого клоуна болтается? Уж не орден ли Красного Знамени – высший боевой орден Советского Союза?

Надеюсь, нет. Тем более, колодка какая-то левая... Что ж это такое? Наверное, какой-то ведомственный значок (среди государственных наград ПМР этой висюльки нет). Вот же ж дебилы! Скоро станут делать значки в виде Золотой Звезды Героя Советского Союза. С них станется.

 

А пока можете поносить этот:

 

   На тему «высокой ноты» и всего вышесказанного – старинный анекдот времен развитого социализма.

   В сельском клубе – выступление концертной бригады из областной филармонии. В зрительном зале битком. Конферансье:

–   Шановнi глядачi, шановнi колгоспники та колгоспницi! Першим номером нашойi концертнойi програми буде Федiр Щука. Вiн зараз вийде на сцену та пiд вашi оплески вип'йе три вiдра води. Причому, ни разу не усмiхнеться.

  Бодрой походкой на сцену выходит Федор Щука и под пока жидкие аплодисменты, ни разу не улыбнувшись, выпивает три ведра воды. Конферансье:

–   Другим номером нашойi концертнойi програми буде всiм вам вже знайомий Федiр Щука. Вiн зараз вийде до рампи та обiсцить шостий ряд! Першi п'ять рядiв будуть спостерiгати райдугу.

    Федор Щука от рампы обссыкает шестой ряд, шестой ряд сидит под зонтиками, первые пять любуются радугой, в зале овация, крики «браво». Опять конферансье:

–   А третiм номером нашойi концертойi програми також буде Федiр Щука. Вiн зараз вийде на сцену та пропердить спецiально для вас вальс «На сопках Манжурiйi».

      Федора Щуки долго нет, в зале недовольный шум. Выходит смущенный конферансье:

–  Шановнi глядачi, шановнi колгоспники та колгоспницi! Третiй номер нашойi концертойi програми скасовуйеться. Справа у тому, що Федiр Щука на розминцi взяв дуже високу ноту i всрався.